Рассказ посвящается Василию Баеву, который в твиттерской беседе, после моего описания персонажа, назвал "Витьку" прогрессором. Рассказ можно назвать фанфиком сразу по двум фандомам, первый - "Трудно быть богом" А. и Б. Стругацких, второй я предлагаю вам угадать самостоятельно ;).
Картинка для обложки создана нейросетью https://app.wombo.art
– Соболезную, – сказано было без аффектации, но с искренним участием. И без жалости – это он в последние дни ценил особенно, потому что начальство как сговорилось его деятельно жалеть.
На столе появился высокий бокал. Забулькала тёмная жидкость.
– Пей, это вкусно.
Он не хотел пить, но отхлебнул из чисто исследовательского интереса.
– Сладкая гадость, – поморщился он и, вопреки собственным словам, допил до конца.
– Гадость, но вкусная. Это херес.
– Херес – это Антон, Антон – это херес, – горько усмехнулся он, вспоминая книжку из детства. Как всё было просто! Правильно писал Экзюпери: детство – это отдельная страна, жаль, туда уже не вернуться. Разве что заглянуть одним глазком, как всё та же Алиса в волшебный сад, сидя за столом со старинным другом, с которым когда-то делил детские игры, а затем учебные конспекты.
– Ты больше не называешь себя… – деликатность, вот что всегда отличало Витьку. Он даже не стал договаривать, позволив Антону выбирать, озвучивать несказанное или нет.
– Нет. Я хочу забыть это имя, – хрипло сказал Антон, но в голове уже взвилось сорочьей стаей: “Румата-Румата-Румата!”. – Забыть всё это как страшный сон, – добавил он, зажмурившись и откинувшись на спинку кресла.
– И её тоже? – а вот этого раньше за Витькой не водилось – с таким нажимом вскрывать ноющие раны.
Антон распахнул глаза и зло посмотрел на старого друга.
– А сам-то как думаешь? – огрызнулся он.
– Как её звали? – спокойно поинтересовался Витька. Впрочем, какой уж тут Витька – с этой идеальной стрижкой, элегантно седыми висками и холёной, выбритой будто по линейке бородкой. Виктор. Виктор, мать его Геннадьевич. Или как его здесь называют?
– Кира, – выдохнул Антон. – Её звали Кира.
– Киру ты тоже хотел бы забыть? – ясные голубые глаза, казалось, пронзали насквозь.
– Нет, – поморщился Антон, изо всех сил пытаясь сдержать предательские слёзы. – Её – никогда.
– Тогда, – Виктор поднялся, обошёл стол и протянул Антону непонятно откуда взявшийся платок, – придётся помнить и всё остальное.
Антон хотел было оттолкнуть ненужную тряпку, но после секундного размышления взял. Где и позволить себе плакать, как не рядом с другом детства, тем более что тот деликатно отошёл к окну, будто его очень интересует до боли знакомый вид за ним.
Антон понятия не имел, как он это проделывает – спиной чувствует что ли? Но к столу Витька вернулся именно тогда, когда слёзы у Антона наконец кончились.
– Знаешь, это довольно забавный мир, – сказал он как бы между делом и подлил в бокал Антона ещё хереса. – Материалисту, какими нас воспитывали, тут поначалу очень несладко. Представь себе для начала, что привидения тут не то чтобы кого-то сильно удивляют. А немалое количество людей и вовсе встречались с самой смертью. С самим. Он тут как в немецком – мужского рода. Антропоморфная персонификация, так это у нас называют.
– Зачем ты мне это говоришь? – Антон тяжело вздохнул, но слёз не осталось. И возможности чувствовать тоже – наступило приятное отупение, какое бывает после того, как наконец-то позволишь себе по-настоящему выплакаться.
– Не знаю, – Виктор снова устроился в кресле, задумчиво соединив кончики пальцев. – Может быть для того, чтобы сказать: ничего не кончено. Кира не кончена. Ты не можешь сейчас её увидеть, но это не значит, что так будет всегда.
– А ты злодей, – вздохнул Антон. Грудь наполнялась совершенно неуместным успокоительным теплом. – Морочить людям головы такой красивой иллюзией, совсем как какой древний пастор. И одёжку выбрал подходящую.
– Это не иллюзия, – жёстко возразил Витька. – Я сообщаю тебе факты. Если земным консерваторам лень менять догматы – это их проблемы. Я говорю лишь о том, что знаю. Успел узнать за последние пару десятков лет.
– И как тебя не погнали ещё за такую контрреволюцию, – усмехнулся Антон.
– Кому погнать-то? – фыркнул Витька. – Ты местное отделение Института видел?
– Клоуны, – кивнул Антон. – Как они себя называют? Богами?
– Конечно, клоуны. Зато не мешают жить честным людям.
– Ты поэтому меня сюда позвал? – нахмурился Антон. – Думаешь, мне на Земле кто-то мешал жить?
– Ну уж точно не помогали, – поморщился Витька. – Из того, что я знаю, во всяком случае.
– Ясно… – Антон помолчал. Допил херес, потом спросил: – И что теперь? Кем ты хочешь, чтобы я стал здесь у тебя?
– Кем тебе становиться – это ты уж сам как-нибудь реши, – отмахнулся Витька. – Мне надо, чтобы мой старый друг пришёл в себя и не растратил многочисленные таланты на бесплодные переживания. Поэт, питающийся душевной болью, насколько я помню, из тебя неважнецкий. Для начала я определю тебя в местную стражу, а там посмотрим. Начальник стражи – один из самых преданных моих людей. Он меня, конечно, не выносит, и тебя как моего протеже невзлюбит, но ничего – тебе это сейчас только на пользу.
– В бумагах ты писал, что я должен буду следить за формированием личности местного короля, – вспомнил Антон. – Это была отписка, никакого короля нет?
– Отчего же, – на губах Витьки появилась весёлая, почти мальчишеская усмешка. – Король как раз самый настоящий. Очень перспективный юноша – обожает свою работу в страже.
– То есть, он не знает, что он король?
– Ну, как тебе сказать… Мы пришли к взаимопониманию на этот счёт: он делает вид, что свидетельства его королевского происхождения бесследно исчезли, а я делаю вид, что даже не знаю об их существовании. Его такое положение вещей полностью устраивает. И, должен сказать, иногда я завидую этому лентяю – насколько проще было бы, скинь я на него свои многочисленные обязанности.
– Да брось. Ты ведь всегда хотел чего-то такого… Все думали, ты в итоге КОМКОН-два под себя подомнёшь, не меньше.
– Скукотища, – отмахнулся Витька. – Мы, земляне, стали так предсказуемы, что и управлять особо нечем. Другое дело тут – даже самый тупой и злобный мерзавец по-своему изворотлив и достоин изучения.
– Опять говоришь о людях, как о микробах под микроскопом, – поморщился Антон.
– Дорогой мой, – вздохнул Витька, – так ведь большинство иного и не заслуживают. Как только ты это поймёшь, перестанешь воспринимать как трагедию и научишься получать удовольствие от наблюдений – жизнь твоя станет намного легче.
– И как ты просыпаешься по утрам с таким-то взглядом на мир…
– О, обсуди эту тему с твоим новым начальником, – хмыкнул Витька. – Он однажды задал мне тот же вопрос.
В дверь постучали.
– Войдите, – голос Витьки мгновенно преобразился – прозвучало так властно и холодно, что у Антона мурашки пробежали по спине. Да и сам Витька теперь больше походил на холодную статую.
– Ваша светлость, – в комнату шагнул огромный рыжеволосый детина в начищенных до блеска доспехах.
– А, капитан, – тон Витьки стал чуть более дружелюбным, и Антон поразился тому, как искусно было отмерен градус теплоты. – Позволь представить тебе моего старого друга и твоего нового коллегу – сэр Энтони из Мал-и-Шев, это в Щеботане.
– Так точно, сэр! Рад знакомству, сэр! Командор меня именно по этому поводу к вам и отправил, сэр.
– Вот как? И что же он сказал? Постой, дай я угадаю, что-то вроде: приведи сюда этого гадёныша, но если патриций думает, что я пущу наёмного убийцу в Стражу, пусть лучше поцелует мой зад?
– Я не запомнил точных слов, сэр. Но, думаю, о его заде речь не шла, сэр.
– Ах да, как же я забыл, в последнее время он предпочитает: пусть эта рептилия извернётся и дотянется до своего, верно?
– Это ближе к истине, сэр.
– Ты дипломатичен, как всегда. Что ж, можешь успокоить командора – сэр Энтони никогда не учился в школе наёмных убийц. Он историк. Думаю, у вас будет много общих тем для беседы.
– Так точно, сэр! Я нахожу, что изучение истории – это необыкновенно интересное занятие.
– Вот и славно. У тебя есть какие-то просьбы, капитан?
Антон слушал, поражаясь тому, как легко и бодро собеседники обменивались намёками, вели внешне невинную беседу, в которой скрывался с десяток дополнительных смыслов.
Когда-то его раздражало это – необходимость расшифровывать множественные подтексты чужих слов и заворачивать подобным образом свои, но, внезапно понял он, в этом обмене намёками не ощущалось той опасности, которая стояла за светскими беседами в Арканаре. Оба собеседника искренне наслаждались диалогом, будто перебрасывались мячиком в пинг-понге. Чистая интеллектуальная радость.
Что ж, возможно, и он однажды сможет получать от этого удовольствие. А если нет – подружится с тем самым прямолинейным командором. Судя по всему, честный малый. Говорят, его предок казнил короля-садиста. К этому Антон, невзирая на земную человеколюбивую терапию последних месяцев, относился с большим пониманием...
21.07.2021